Сон

Однажды поздним вечером, когда на улице была сильная метель, в окно Александрыч услышал стук. При чём он был еле слышен. Александрыч подойдя к окну, ничего не смог разглядеть, тогда он накинул фуфайку, ушанку и вышел во двор. Подойдя к окну с другой стороны, он еле разглядел птичку, которая уже и не шевелилась. Он взял её на руки и увидел, что в клюве у неё, что-то есть. Александрыч занёс птичку в дом, поднёс ближе к тусклой лампочке, которая единственная висела над столом. Глядь, а это оказалась синичка и в клюве у неё была веточка. Он, попробовал её вытащить, но птичка клюв не раскрывала. Тогда Александрыч снял шапку, аккуратно положил туда еле подающее признаки жизни тельце синички и отнёс её поближе к печке, решил попробовать, может получится отогреть её, жалко всё-таки. А сам сел обратно за стол, на котором стоял графин с какой-то чёрной жидкостью, да, и толстая тетрадь с ручкой. Александрыч был писателем, или ему хотелось им быть. Хотя он так и не выпустил ни одной книги. Вот и сейчас сидел и пытался писать рассказ. О человеке, который был добрым, всю жизнь помогал всем, старался. Всё ждал от людей положительных оценок. И его это радовало, а в итоге жизнь проходила мимо. Поскольку себе он ничего не делал. Так как оценивать сам свой труд ему не доставляло удовольствия. Да и не приносило морального удовлетворения. Александрыч отхлебнул немного из графина и снова взялся за ручку. Тем временем синичка на печке немного отогрелась и начала шевелиться, из-за чего напугала любопытного сверчка, который жил за печкой. Звали его Кеша. Он был весьма любопытен, но труслив.  Поэтому, долгое время наблюдал со стороны за птичкой, а подойти боялся. Но вот синичка поднялась со дна шапки, встряхнулась, а в клюве у неё до сих пор была веточка. Кеша по началу было испугался, но приглядевшись получше, не увидел в глазах синички злобы. И даже веточка в клюве, не была угрожающей.

— Как тебя звать? — поинтересовался Кеша, считавший себя хозяином этого угла. Синичка даже не сразу поняла, кто с ней разговаривает, а когда увидела, сперва удивилась, но потом ответила:

— Лана.

Тут Александрыч услышал еле доносившийся, неразборчивый шум из-за печи. Долго не мог понять, что это. И, в очередной раз глотнув из графина, попытался разобрать что это за звуки. Но, то ли испугался чего-то, то ли напиток так подействовал он крепко-крепко зажмурил глаза. И после этого он начал отчётливо разбирать слова, доносившиеся из-за печки. Лана поинтересовалась у Кеши где находится. Он рассказал, что находится она в доме одного писателя, который всю жизнь пытался написать хоть один рассказ, но так ни одного и не опубликовал, указав рукой за печку, где стояли стопки старых тетрадей. Они все были чёрные и в пыли. Лишь одна была розовой, она лежала самая нижняя.  И ещё следующая немного темней.

— А почему? — поинтересовалась Лана. Кеша рассказал, что давно ещё Александрыч написал свой первый рассказ в той розовой тетради. Был довольный, радовался как ребёнок. Да и рассказ получился больше на сказку похож. Отнёс показать кому-то. А через некоторое время сходил, забрал, но только уже в нём не было столько радости. С тех пор на столе появился вон тот графин. Кеша указал в сторону Александрыча.

— А почему в нём чёрная вода? — поинтересовалась Лана.

— Не знаю, — ответил Кеша, — Но только после того раза, жидкость с каждым рассказом становилась всё темнее и темнее. А Александрыч последнее время даже не показывает уже никому свои рассказы, а сразу их кладёт сюда за печку. Лана помолчала и сказала:

— Грустно, конечно, — и тут Кеша наконец не выдержал и спросил:

— Зачем тебе веточка в такое время года? — На что Лана рассказала ему:

— Понимаешь, летом когда я строила гнездо, какое было мне удобное и комфортное, прилетели соседи и раскритиковали его. Что здесь не красиво, тут не эстетично. Вот я и переделала по их советам. А сейчас когда настала такая погода, гнездо стало разваливаться. По этому, и приходится ремонтировать в такую погоду, чтоб хоть как-то дотянуть до лета. А там уже сделаю, на этот раз по-своему и как мне удобно. И чужих мнений слушать не стану. Потому что в итоге жить то мне в нём, а не кому то. Вот так то.

Лана поглядела в окошко, на улице уже рассвело да и метель успокоилась:

— Но вот и мне уже пора домой, — взяв веточку, они вместе с Кешей кое-как открыли форточку, и Лана полетела к себе. А Кеша побрёл обратно за печку, размышляя о том, как мнение посторонних иногда может сломать всю жизнь. Тут дунул ветер, форточка хлопнула. Александрыч подскочил, подошёл и закрыл окно. Подошёл к печке, увидел пустую шапку, заглянул за печку. И лишь только сейчас он увидел, сколько там скопилось этих тетрадей, из которых он так и ни одной не опубликовал. Александрыч задумался о синичке — что это было всё-таки сон или явь? И тем не менее решил для начала вытащить розовую тетрадь, чтоб хотя бы вспомнить с чего всё начиналось. Для того чтобы начать по новому жить, так же как и та синичка!!!

АЛЕКСАНДРЫЧ